Когда я ехала в Израиль с мужем, сыновьями и дочкой в животе, мне не было страшно. Я знала, что в Израиле можно не ходить в школу и что тут тепло большую часть года. Мне этого было достаточно для счастья! Откуда я узнала про анскулинг в Израиле? От семьи Зиниград. Я читала журнал замечательной Яны и вдохновлялась. У них с Сашей шестеро детей, которые никогда в садики и школы не ходили. Это было то, что мне нужно.
Каждое первое сентября я вспоминаю эту песню и ее перевод Сашей Зиниградом, который тогда помог мне, не знающей иврита, прикоснуться ближе к миру маленького Ребенка, толкаемого в этот странный школьный мир непонятно кому нужных правил и жизненных задач. Она такая щемящая и вопрошающая. Как мое внутреннее состояние, когда я первого сентября вижу всех этих нарядных малявок, еще недавно оторвавшихся от материнской груди, с тяжеленными рюкзаками и непонимающими лицами.
песня Наоми Шемер, перевод Саша Зиниград
Я попытался перевести слова, но застрял где-то на полпути от подстрочника к тексту.
Там есть аллюзия на (классическую) израильскую песенку про то, как мальчик пять лет бездельничал и т.п., а теперь наконец-то занялся делом и пошел в школу (песня на стихи Ицхока Каценельсона «חמש שנים על מיכאל עברו בריקודים» «Пять лет прошли для Михаэля в танцах»).
Я ее заменил на намек на “Называли тебя дошколёнком, а теперь первоклашкой зовут”.
Первое сентября
Слова и музыка Ноами Шемер
Первое сентября,
Девятьсот шестидесятый год.
Мальчик идет в школу.
Одевает школьную форму.
Оставляет счастливую жизнь позади.
Первое сентября,
Девятьсот шестидесятый год.
Как будто весь мир в тоске.
Учительница пишет на доске.
А он не читает, не видит,
Не помнит…
Для него
Пять – это два плюс два,
И совсем другим занята голова.
И эта форма узка для него…
Не говорите ему «ничего!»
Это много чего!
Первое сентября, 7:20.
Он прячет голову в подушку,
Смотрит украдкой на родителей,
Видит на их лицах тень тревоги.
Первое сентября
Такой необычный день.
Все дети уже в классе,
А он все еще под одеялом.
Мечется между явью и сном.
Есть песенка одна…
Как будто грусть сама…
Я помню, что была
Последняя весна.
И пели мне о том,
Как все меня зовут…
А я не мог понять,
в чем праздник тут…
Первое сентября,
Начало восьмидесятых.
Снова мальчик идет в школу.
Одевает школьную форму.
Такой же, как все,
Но другой.
Для него
Пять – это два плюс два,
И совсем другим занята голова.
И эта форма узка для него…
Не говорите ему «ничего!»
Это много чего!
А из-за забора,
Как будто сквозь годы,
В тех же самых воротах,
Глядит на него ТОТ мальчик,
Как будто поет:
“Это пройдет, пройдет”.
Есть песенка одна…
Как будто грусть сама…
Я помню, что была
Последняя весна.
И пели мне о том,
Как все меня зовут…
А я не мог понять,
В чем праздник тут…
Поете вы ее,
Как будто гимн,
И хочется кричать,
Ногами бить.
Подождите год, два.
Дайте подышать, дайте пожить.
Что такое, в конце-то концов,
Ждет меня там за забором?
